Девятый [сборник] - Павел Григорьевич Кренев

Для вражеского снайпера это означало, что надежно скрыться около этой дороги ему будет сложно: больших зданий вдоль нее нет. В деревнях все знают друг друга, женщине-снайперу затеряться в них будет сложно. В окрестном редколесье и кустарнике в случае стрельбы обнаружат, быстро настигнут военные и полицейские из мобильной группы захвата, которая будет сопровождать эскорт. Тем более что женщина с винтовкой не так быстро бегает, как натренированные спецназовцы.

Николай все время размышлял об этом. Он очень боялся ошибиться, подвести Селезнева, командира дивизии Яковлева, подполковника Шрамко и всех, доверивших ему столь важную операцию, поверивших его опыту и мастерству.

Гайдамаков нашел двух пожилых рабочих из воинской части, имевших родственников в столице правобережья – мужа и жену, и вместе с ними, тоже как гражданский человек, их родственник, съездил по той самой дороге. Ехали на старом, раздолбанном «москвиче». Николай сидел за рулем и внимательно, с особой дотошностью осмотрел, проштудировал всю трассу. Где, в каком месте возможна боевая позиция снайпера? Очень удобных мест он выделил на карте-пятисотметровке четыре, возможно подходящих – шесть. Карту через особистов передали старшему группы десантников, которые с российской стороны будут сопровождать командующего армией в поездке. При приближении к этим местам те должны быть особенно внимательны и готовы к немедленным действиям по захвату террориста. А это значит: вести особо внимательное наблюдение за всей обстановкой, выявлять точки, откуда ведется огонь. В случае появления опасности немедленно десантироваться из машин, стремительным броском настичь террориста и захватить его, в случае огневого сопротивления – уничтожить.

Так-то так, и эти задачи были поставлены всем, кому нужно, но Николай знал главное, чего никому, естественно, не озвучивал. Он понимал, как опытный мастер своей профессии, что в данном случае все они имеют дело с очень подготовленным и хладнокровным профессионалом. Что его винтовка снабжена великолепным глушителем, и звук выстрела такой винтовки будет не более громким, чем треск ломаемого карандаша, и в грохоте машин не будет слышен совсем. Он знал и то, что при дневном свете не будет никакой вспышки, тем более что у винтовки наверняка прекрасный пламегаситель. И выстрелит снайпер из такого укрытия, такого схрона, что его никто никогда не увидит, даже если будет рядом.

Гайдамаков понимал, что внезапность будет полная, что противник подготовил свою операцию очень и очень тщательно, тем более продумал уход с позиции. И, уж конечно столь тщательная подготовка со стороны снайпера не предусматривала даже малой возможности его физического захвата, какими-то там солдатами…

Все это понимал Николай Гайдамаков, так же отчетливо он осознавал и то, что только его подготовка, его опыт и умение смогут привести к уничтожению столь опасного вражеского террориста. В этом понимании не было никакого самодовольства или самолюбования, а лишь только огромное чувство ответственности за выполнение сложной задачи, которую ему поручило командование. И была тяжелая усталость от навалившейся на него ноши.

Была у Николая Гайдамакова еще одна ноша, которую он нес повседневно, ежечасно. Но он теперь только в самом страшном сне мог бы увидеть, представить или почувствовать, что эта ноша может упасть с его плеч и освободить от своей сладкой тяжести. Это было давно утраченное и уже позабытое в суетной армейской жизни чувство нежности, вновь случайно приобретенное в суровых условиях войны, в чужом краю. Это было чувство любви к женщине. Он словно шел и шел навстречу холодному ветру по промозглым местам и на каком-то диком болоте нашел теплый комочек, который сидел на одинокой кочке и качал веселыми ножками. Он поднял комочек с мерзлой земли и осторожно прижал к своей груди. А комочек прильнул к нему, обдал теплом, которое хранил в себе, и звонко запел ладную песенку на непонятном языке Прибалтики.

Линда часто, когда они лежали в постели с обращенными в небо глазами или когда гуляли по малолюдным улицам, мурлыкала эту мелодию и говорила, что это песня древних ливов, возвращающихся домой из военных походов.

Теперь, когда Линды рядом временно не было, Николай и сам невольно напевал ставшим родным мотив.

Он ждал ее, очень ждал. Комочек растеплил его сердце.

А она все не ехала. Совсем пропала в своей Литве в поисках товара и, наверное, в объятиях своего сынишки и мамы. Николай понимал это, но все равно томился. Томился и ждал, ждал. Иногда ходил на рынок, проходил мимо ее секции. Та была никем не занята. Тоже стоит и ждет.

А товарки подначивали:

– Все, Коля, бросила тебя твоя разлюбезная! – И хохотали довольные.

Но Гайдамаков был уверен: она его тоже крепко любит. Ее тоже зацепила нежность…

И мать Николая уже была с ним согласна. В последних телефонных разговорах она сама вдруг заговорила о Линде:

– Ну и что тут такого в самом деле… Ну, есть у нее сыночек… Скорее всего, хороший мальчик, у такой милой женщины наверняка хороший сынок… Внучком мне будет… Я ведь так, Коленька, сожалею, что у меня внука ни одного до сих пор нету… Приезжайте, приезжайте скорее… Будем жить все вместе, места всем хватит…

Теперь в самом деле уже скоро. Линда звонила пару дней назад и сообщила: будет дня через четыре-пять. Скорее бы!

А пока – вот эта гнойная болячка – снайпер…

Гайдамаков опять выпросил себе в напарники Виталия Нефедова, лейтенанта из военной разведки дивизии и с ним «лопатил» ситуацию. Нефедов – смышленый парень, все схватывал на лету и был верным Николаю помощником.

Они с большой долей вероятности в конце концов определили: скорее всего, стрелок будет вести огонь с позиции, которую Гайдамаков уже держал в голове. Это было то самое колодезное бетонное кольцо, которое Николай давно определил как возможную снайперскую огневую точку. Оно лежало на покатом берегу среди травы и мелкого кустарника метрах в ста от кромки моста и от шоссе, которое за мостом начиналось. От времени и от бетонной тяжести кольцо сантиметров на двадцать вросло в мягкую землю правого берега реки. Потемневший от дождей и солнца, в серых пятнах, бетон почти сливался с пестрой природой местных ландшафтов конца лета.

Николай с Нефедовым сначала долго осматривали с разных ракурсов это бетонное изделие.

Рассматривали со своего берега в сильный, четырнадцатикратный бинокль и решили: да, это возможная позиция снайпера. Во-первых, оттуда прекрасный обзор моста и окружающей местности, во-вторых, если обнаружат, то стрелок, окруженный со всех сторон толстым бетоном, защищен от ответного огня. В-третьих, снайпер, находясь, по сути, в бетонной бочке, может не опасаться за свою